Отрывок из статьи
«Роды "Намертво связанных"»

<...>Грань между братьями на первый взгляд очень тонкая, едва заметная. Они оттеняют друг друга, восполняют друг друга. Они — подчеркнуто одно целое. На слух близнецы Мэнтл, the Mantle twins, воспринимается как the mental twins — ментальные, умственные, психические и даже душевнобольные близнецы. Один не существует без другого, без связи с другим. Близнец— радикальная форма другого, который и «есть» «я» сам.

Одна душа, разделенная на два тела? Одно тело — две души? Как в кошмаре об отделении, приснившемся одному из братьев, в котором они — сросшиеся сиамские близнецы. Почему кошмар? Кошмар — воплощенное желание. Эта логика указывает в сторону инцеста, слияния с собой другим, с другим собой, с ближним, близнецом, с тем, кто предельно близок, инцестуозно близок. Можно ли говорить о тоске по никогда не существовавшему утраченному единству? Возможно, однако, кошмар этот — не столько о соединении, сколько о разъединении; и весь фильм пульсирует в режиме единения-разъединения. К кошмару нам еще, конечно, предстоит вернуться.

Два расщепленных субъекта образуют зеркальное, воображаемое единство. Незримая пуповина с ближним не разорвана. Возможно ли по‑прежнему говорить в этом случае об оппозиции души и тела? Сколько тел, сколько душ? Да, братья Мэнтл — не сиамские близнецы, но так ли это? Они еще будут вспоминать в связи со своим рождением сросшихся сиамских близнецов Чанга и Энга. И Эллиот скажет о том, что все, что попадает в кровеносную систему Беверли, моментально оказывается в его крови. Пуповина не разорвана. Воображаемое сиамское одно тело на двоих есть, даже если реально его нет.

Вначале было двое — эта родовая формула нарциссизма звучит в случае «Намертво связанных» буквально. Даже если в анатомическом отношении, физически они никогда и не представляли собой одно тело, нарциссическое удвоение образа тела Беверли и Эллиота еще даст о себе знать, например, в сцене встречи Эллиота с девушками-близняшками по вызову. Мэнтл — ни два, ни один. Возможна ли отдельная неделимая единица? Разве один — отдельный, отделенный, тождественный самому себе — субъект возможен? Согласно психоаналитической логике — нет.

Идентичных близнецов играет один актер — Джереми Айронс, к которому Кроненберг специально летал в Англию, чтобы договориться о съемках. Найти актера на роль гинеколога оказалось непростым делом. Мужчины охотнее играют убийц, воров, полицейских. То, что обе роли исполняет один актер, разумеется, подчеркивает физическую, фенотипическую, генетическую идентичность. Они идентичны, но различны. Они идентичны, но идентичность расщеплена. Более того, она расщепляется вновь и вновь. Ментальное устройство, отношение с другими отмечено существенными отличиями. Отличия эти постепенно выходят на первый план.

Эллиот Мэнтл — управляет делами братьев, он социально активен и охотник до женщин. Эллиот смотрит вовне, он — внешняя сторона братьев Мэнтл. Беверли Мэнтл — исследователь, погруженный в работу, чувствительный, избегающий светской жизни. Беверли смотрит внутрь, он — внутренняя сторона братьев Мэнтл.

Различия между братьями становятся явными в отношениях с женщинами, там, где связь с другим становится интимной. Немаловажная деталь: Беверли в этих отношениях всегда следует за братом. Попросту говоря, Эллиот передает своих бывших любовниц Беверли. Однажды он скажет: «Если бы мы не делили женщин, ты бы так и остался девственником». Так что интимная жизнь их тоже связывает намертво. Они — единый организм, проявляющийся двояко. Один из них — внешняя сторона интимности, второй — внутренняя; один представляет экстимную интимность, другой — интимную экстимность. Нет одного вектора без другого.

Близнецы — намертво связаны в различиях, и то, что они отличаются, отнюдь не противоречит неразрывной связи. Они намертво связаны пуповиной кошмарного сновидения. Они намертво связаны исследованием, наукой, гинекологией, рождением, родами. Они намертво связаны наукой, сексуальностью, смертью.