Грэм Ревелл: Со времён Улисса Джойса или Тропиков Генри Миллера печатное слово ни разу не вызывало подобного отвращения, праведного гнева или откровенного непонимания. Крушение... казалось неким извращённым помрачением в карьере автора. Впечатление было таким, словно присутствуешь при рождении чудовищно деформированного младенца. И хотя некоторые приветствовали этот мутантный штамм как абсолютно гениальный, его прародителя почти никто не поддержал.
Дж.Г. Баллард (из предисловия к роману Крушение): Крушение [это] экстремальная метафора для экстремальной ситуации, комплект отчаянных мер для использования только в экстремальном кризисе. ... Не видим ли мы в крушении машин зловещее предзнаменование кошмарного бракосочетания между сексом и технологией? Смогут ли современные технологии предоставить нам доселе невиданные средства для выявления наших собственных психопатологий? Возможно ли, чтобы такое обуздание нашей врожденной извращённости пошло нам на пользу? Есть ли какая‑то девиантная логика, разворачивающаяся более мощно, чем логика рассудка?
New Scientist: Это первый порнографический роман, основанный на технологиях.
Дж. Г. Баллард: На самом деле, классическая мифология, классические легенды, как правило, заняты объяснением истоков: откуда взялся мир, как образовались планеты, как родилась сама жизнь. А меня, я думаю, интересует — например, в Мифах близкого будущего — тот тип мифологии, что занят концом, а не началом. То есть это, конечно, прогнозы.
Название Мифы близкого будущего точно описывает то, чем, по-моему, заняты многие люди. Это современные писатели, музыканты вроде вас (насколько я могу судить), режиссёры, художники типа Фрэнсиса Бэкона. Мифология будущего. Не мифы, которые однажды придут на смену классическим легендам древней Греции, но предсказательные мифологии; те, что, по сути, предоставляют рабочие формулы, с помощью которых мы можем иметь дело с нашим проходом сквозь сознание — нашими движениями сквозь пространство и время.